Неточные совпадения
Посредине
стол, ярко освещенный керосиновыми лампами с абажурами, а за
столом уже сидит десяток художников — кто над
отдельным рисунком, кто протокол заполняет…
Внизу лавки, второй этаж под «дворянские» залы трактира с массой
отдельных кабинетов, а третий, простонародный трактир, где главный зал с низеньким потолком был настолько велик, что в нем помещалось больше ста
столов, и середина была свободна для пляски.
«Таким образом, милостивые государи, вы можете видеть, что на покрытие всех решительно нужд семи наличных членов ассоциации, получавших в Доме, решительно все им нужное, как-то: квартиру, отопление, прислугу,
стол, чай и чистку белья (что составляет при
отдельном житье весьма немаловажную статью), на все это издержано триста двадцать шесть рублей восемьдесят три копейки, что на каждого из нас составляет по двадцати пяти рублей с ничтожными копейками.
Доктор Клименко — городской врач — приготовлял в зале все необходимое для осмотра: раствор сулемы, вазелин и другие вещи, и все это расставлял на
отдельном маленьком столике. Здесь же у него лежали и белые бланки девушек, заменявшие им паспорта, и общий алфавитный список. Девушки, одетые только в сорочки, чулки и туфли, стояли и сидели в отдалении. Ближе к
столу стояла сама хозяйка — Анна Марковна, а немножко сзади ее — Эмма Эдуардовна и Зося.
Со всем этим я воротился домой уже в час пополудни. Замок мой отпирался почти неслышно, так что Елена не сейчас услыхала, что я воротился. Я заметил, что она стояла у
стола и перебирала мои книги и бумаги. Услышав же меня, она быстро захлопнула книгу, которую читала, и отошла от
стола, вся покраснев. Я взглянул на эту книгу: это был мой первый роман, изданный
отдельной книжкой и на заглавном листе которого выставлено было мое имя.
Скорее — за
стол. Развернул свои записи, взял перо — чтобы они нашли меня за этой работой на пользу Единого Государства. И вдруг — каждый волос на голове живой,
отдельный и шевелится: «А что, если возьмут и прочтут хотя бы одну страницу — из этих, из последних?»
Я отчетливо помню каждое ее движение. Я помню, как она взяла со
стола мой стеклянный треугольник и все время, пока я говорил, прижимала его острым ребром к щеке — на щеке выступал белый рубец, потом наливался розовым, исчезал. И удивительно: я не могу вспомнить ее слов — особенно вначале, — и только какие-то
отдельные образы, цвета.
(Около сцены дама в желтом, молодой человек, Семенов, юнкер и две барышни. На сцене Пустобайка с грохотом ставит
стол. Смех,
отдельные восклицания:.) «Господа!» —
Выходят Дудукин, Кручинина, Коринкина; за ними два лакея: один с бутылками шампанского, другой с стаканами на подносе, и ставят вино и посуду на
столах. Из глубины сада выходит Муров, из дома выходят гости, которые частью остаются на террасе, а частью располагаются
отдельными группами на площадке сада.
В
отдельной комнатке, за стенкой которой гремел, свистя и пыхтя, как паровик, расстроенный оркестрион, сидели за
столом две женщины; одной, по-видимому еврейке, на вид было лет за пятьдесят.
За двумя длинными
столами помещались служащие, обложенные кипами бумаг; у самой решетки, за
отдельным столиком, сидел кассир, старик лет под шестьдесят, с выбритым деревянным лицом и старинными очками в серебряной оправе на носу.
Когда Бегушев пришел в столовую, то Домна Осиповна, Янсутский, доктор Перехватов, а вместе с ними и Офонькин сидели уже за
отдельным небольшим
столом.
Тем временем, начиная разбираться в происходящем, то есть принуждая себя замечать
отдельные черты действия, я видел, что вокруг
столов катятся изящные позолоченные тележки на высоких колесах, полные блестящей посуды, из-под крышек которой вьется пар, а под дном горят голубые огни спиртовых горелок.
В семействе был еще младший брат Дмитрия Михайловича Александр, проживавший со своими книгами в
отдельном флигеле, из которого изредка предпринимал одиночные прогулки по тенистому саду. Кушанье носили ему прямо во флигель, и никто не видал его за семейным
столом. Говорили о нем как о больном.
Помню, в какой восторг однажды пришел наш отец, которому ловкий Петр Яковлевич сумел с должным выражением рассказать, как мы с сестрою Любинькой посаженные за детским
столом в
отдельной комнате, отказываясь от сладкого соуса к спарже, сказали: «Это с сахаром, нам этого нельзя».
Поджидая в
отдельной комнате полового, я стал на пороге в большую общую залу и увидал против себя за
столом у окна двух посетителей.
Дворецкий и ливрейные слуги с особенным искусством накрывали
стол, на котором приборы и вдоль и поперек должны были представлять прямые линии, так что. каждая
отдельная рюмка или стакан с одного конца
стола до другого закрывали весь ряд своих товарищей.
Боткин жил в
отдельном флигеле, и в 30 лет от роду пользовался семейным
столом, и получал от отца 1000 руб. в год.
Говорят даже, какой-то титулярный советник, когда сделали его правителем какой-то
отдельной небольшой канцелярии, тотчас же отгородил себе особенную комнату, назвавши ее «комнатой присутствия», и поставил у дверей каких-то капельдинеров с красными воротниками, в галунах, которые брались за ручку дверей и отворяли ее всякому приходившему, хотя в «комнате присутствия» насилу мог уставиться обыкновенный письменный
стол.
Подали ему суп, он взял ложку, но вдруг, не успев зачерпнуть, бросил ложку на
стол и чуть не вскочил со стула. Одна неожиданная мысль внезапно осенила его: в это мгновение он — и бог знает каким процессом — вдруг вполне осмыслил причину своей тоски, своей особенной
отдельной тоски, которая мучила его уже несколько дней сряду, все последнее время, бог знает как привязалась и бог знает почему не хотела никак отвязаться; теперь же он сразу все разглядел и понял, как свои пять пальцев.
Но он не хотел оставить свое подозрение на половине. Несколько часов подряд он продолжал испытывать и терзать штабс-капитана. В
отдельном кабинете, за обедом, он говорил, нагибаясь через
стол за стаканом вина и глядя Рыбникову в самые зрачки...
Комнат было у меня довольно, и я назначил одну из них, совершенно
отдельную, исключительно для помещенья, на особых
столах, стеклянных ящичков с картонными крышками, картонных коробок и даже больших стеклянных банок, в которых должны были сидеть разные черви или гусеницы, достаточно снабженные теми травами и растеньями, которые служили им обыкновенной пищей.
Уже не было слышно
отдельных голосов, а, казалось, гудело все: и стены, и
столы, и люди, и синий от табачного дыма воздух.
Колибри стала по ту сторону
стола и, пробежав несколько раз пальцами по струнам гитары, затянула, к удивлению Кузьмы Васильевича, который ожидал веселого, живого напева, — затянула какой-то медлительный, однообразный речитатив, сопровождая каждый
отдельный, как бы с усилием выталкиваемый звук мерным раскачиванием всего тела направо и налево.
Ото всех одаль держалась Марья Гавриловна. С другими обителями вовсе не водила знакомства и в своей только у Манефы бывала. Мать Виринея ей пришлась по душе, но и у той редко бывала она. Жила Марья Гавриловна своим домком, была у нее своя прислуга, — привезенная из Москвы, молоденькая, хорошенькая собой девушка — Таня; было у ней
отдельное хозяйство и свой
стол, на котором в скоромные дни ставилось мясное.
Кабинет Антона Павловича. Большой письменный
стол, широкий диван за ним. На
отдельном столике, на красивом картонном щите, веером расположены фотографические карточки писателей и артистов с собственноручными надписями. На стене печатное предупреждение: «Просят не курить».
По
отдельным, случайно вырывавшимся у отца признаниям я заключаю, что жилось ему там очень несладко; жена дедушки, Елизавета Богдановна, была с самым бешеным характером; двух родных своих сыновей, сверстников отца, баловала, моего же отца жестоко притесняла, — привязывала, в виде наказания, к ножке
стола и т. п.
Он сидел в своем кресле перед
столом, заваленным книгами, и не исчез, как тогда, но остался. Сквозь опущенные драпри в комнату пробивался красноватый свет, но ничего не освещал, и он был едва виден. Я сел в стороне от него на диване и начал ждать. В комнате было тихо, а оттуда приносился ровный гул, трещание чего-то падающего и
отдельные крики. И они приближались. И багровый свет становился все сильнее, и я уже видел в кресле его: черный, чугунный профиль, очерченный узкой красною полосой.
— Только, ради бога, не говорите маме… Вообще никому не говорите, потому что тут секрет. Не дай бог, узнает мама, то достанется и мне, и Соне, и Пелагее… Ну, слушайте. С папой я и Соня видимся каждый вторник и пятницу. Когда Пелагея водит нас перед обедом гулять, то мы заходим в кондитерскую Апфеля, а там уж нас ждет папа… Он всегда в
отдельной комнатке сидит, где, знаете, этакий мраморный
стол и пепельница в виде гуся без спины…
Слева
отдельный, также покрытый, столик для двух секретарей, а справа
стол и трибуна для двух же представителей обвинительной власти.
Проходя в
отдельный кабинет мимо зимнего сада, компания заметила Гиршфельда, сидящего тоже с компанией за
столом под громадной развесистой пальмой.
Четвертая комната низа трактира, выходившего на улицу десятью окнами, была самая маленькая, в одно окно — это был род
отдельного кабинета, с одним
столом, довольно больших размеров, стоявшим перед диваном, и одним маленьким для закусок, приставленным к стене, противоположной окну.
Новое жилище было для него очень удобно, оно помещалось в нижнем этаже, состояло из трех меблированных комнат и имело
отдельный вход, хотя и находилось в связи с квартирой хозяйки, от которой Савин получал и
стол.
По его распоряжению были уничтоженны
отдельные обеденные
столы для государя, для цесаревича, для великих князей и для великих княжен.
— Ты там что ни говори, мой милый, — заплетающимся языком ораторствовал Коко Вельяшев, видимо усердно вкусивший от яств и в особенности питей, остатками которых в изобилии был уставлен
стол отдельного кабинета одного из шикарных французских ресторанов, обращаясь к находившемуся тоже в сильном подпитии Сержу Бетрищеву, — а тебе до меня, Поля и Пьера далеко, ты перед нами, извини… младенец, далеко не знающей жизни…